#воспитаниеинасилие
Я ненавижу летать в самолете летом и в школьные каникулы. Потому что сзади обязательно окажется какой-нибудь ребенок, который всю дорогу будет лупить в спинку моего кресла ногами, смотреть мультики, включив звук на полную громкость, капризно что-то требовать от матери и орать приятелю, который сидит в дальнем конце самолета. В это же время по проходу будут сновать маленькие карапузы, хватающие мои вещи и взрослые, которые требовательно смотрят мне в лицо с ожиданием восторга и милой улыбки в сторону их чада.
Такое поведение ребенка было недопустимо еще 20 лет назад. Дети сидели чинно рядами, говорили шепотом, робко просили чего-нибудь (а чаще вообще ничего не просили). Детям делали замечание по поводу и без, дергали и шипели на них, если они проявляли хоть какую-то активность в общественных местах.
На смену авторитарному воспитанию, где взрослый был бог и царь, а ребенок всего лишь полчеловека, придаток взрослому, вещь и безгласное существо пришел либерализм с его ценностями свободы, уважения к личности ребенка и равноправия.
Поворот произошел настолько быстро, что взрослые, которые сами были воспитаны в строгости и подчинении, толком не успели осознать, что же произошло. Просто все вдруг заговорили о том, что ребенку нужна свобода для развития его способностей, что он отдельная и самостоятельная личность, и что любое воспитательное воздействие – это насилие. К ребенку стали относиться не просто как к личности, а как к хрупкой фарфоровой вазе, которую даже страшно брать в руки, и которая при любом нажиме может рассыпаться на кусочки. Страх причинить вред ребенку приобрел самостоятельное значение, никоим образом не сочетающееся с требованиями реальной жизни, где необходимость выполнять правила социума является основой выживания человека в обществе и существования общества в целом. По сути, произошел перевертыш в сознании – теперь ребенок стал бог и царь, а взрослый превратился в обслуживающий персонал, который обязан любой ценой предоставить ребенку все условия для полноценного развития.
Откуда же такой страх травмировать ребенка?
Часто можно слышать, что родитель говоря о своем чаде использует слово МЫ: «мы встали на ножки, мы пошли в детский сад, мы хорошо учимся, у нас проблемы с чтением, мы закончили школу, поступили в институт и женились». Это МЫ обозначает слитность детской части родителя с ребенком. На самом деле это мы хотим, чтобы нас пожалели, это наши слезы льются от усталости, это нам нужно новое платье или отдых на море, это мы жаждем расправить крылья и обрести свободу, это мы чувствуем порой одиночество и ненужность, это наш мир слишком жесток и требователен к нам.
Если в детстве наши родители не всегда слышали нас, не признавали нашего «хочу», не считались с нашим мнением, не хвалили и не жалели, если порой приходилось справляться со своими чувствами самостоятельно и не с кем было их разделить, если бывало больно и одиноко, а рядом не оказывался понимающий и поддерживающий взрослый, то осознанно или нет мы стараемся сделать так, чтобы наш ребенок не сталкивался с мучительными переживаниями, чтобы он не страдал и не чувствовал себя одиноким и покинутым. Это стремление защитить своего ребенка от переживаний заставляет родителя быть гиперчувствительным к эмоциям ребенка, постоянно присутствовать в его жизни и оберегать его. Фактически, через ребенка мы, взрослые, пытаемся исправить свое детство, наделяя своего ребенка теми чувствами и реакциями, которые приносили нам, в нашем детстве беспокойство и болезненные ощущения. Но мы не берем в расчет тот факт, что наш ребенок воспитывается совсем в других условиях, что у него с самого рождения есть любящие взрослые, которые слышат его и стремятся удовлетворить его потребности, что наш ребенок уже напитан, а не находится в дефиците внимания, что его боль по поводу потерянной игрушки в корне отличается от нашей боли брошенного ребенка. Что его слезы из-за отсутствия конфет на завтрак – это слезы злости, что не получил немедленно то, что хотел, что это неизбежное разочарование, которое нужно уметь выдерживать, когда живешь в сообществе, а не единственная радость в жизни, которой лишили.
Недаром наши бабушки, у которых детство пришлось на годы войны, стремились накормить ребенка, не обращая внимания на его протесты. Так они кормили себя, памятуя о постоянном чувстве голода, сопровождавшего все их детство. Так сейчас родители нынешних детей кормят их свободой и уважением к личности, компенсируя свой дефицит свободы и уважения в детстве, однако сами при этом продолжают жить в авторитарном внутреннем пространстве, где проявления свободы и удовлетворение потребностей строго наказывается, а проявления чувств считается слабостью.
Но для того, чтобы дать свободу другому человеку нужно вкусить ее самому, для того, чтобы уважать личность другого нужно признать свое собственное право на свою личность и ценить ее. А жизнь взрослого человека строго регламентирована: обязанности, планы, долженствование составляют основу его существование. Отдых и развлечения строго по списку в отведенное на это время. Слово «надо» прикреплено к любому действию, даже отдыхать и то «надо»! Взрослый человек продолжает жить в авторитарном государстве внутреннего цензора и диктатора.
Можно ради интереса провести небольшой эксперимент. Если вдруг захотелось купить ребенку дорогущую вещь – сначала купите себе то, о чем давно мечталось. Если вдруг вы сидите и плачете по поводу поломанной машинки – запритесь в ванной и пожалейте себя. Если ваш ребенок не хочет идти в школу и капризничает – отправьте его в школу, а сами берите отгул и бездельничайте. Если подросток требует отпустить его на сомнительную вечеринку, а вы колеблетесь и мечетесь между свободой и опасностью – не пускайте подростка, а сами затусите на ночь с друзьями. Я думаю, что большинство сомнений отпадет, и получится слышать реальные потребности своего ребенка, не примешивая к ним собственные желания.